Чивилихин В.А. «Болдинская поездка»
В статье писателя Владимира Чивилихина «Болдинская поездка» мы встречаемся с легендарным реставратором Петром Дмитриевичем Барановским, в течение нескольких десятилетий восстанавливавшего после военных разрушений ансамбль Болдинского Троицкого монастыря близ Дорогобужа, в Смоленской области.
Владимир Алексеевич Чивилихин (1928–1984) – русский советский писатель, эссеист и прозаик, журналист. Лауреат Государственной премии СССР. Многие его работы были посвящены теме охраны национального наследия России. Наиболее известное произведение Чивилихина – историко-философский роман-память «Память», над которым он работал в 1978–1984 годах. Главный герой этого романа, полностью опубликованного уже после кончины автора, – сама Россия, ее история и историческая судьба. Владимир Чивилихин, всю жизнь размышлявший над этими темами и интересовавшийся всеми нерешенными вопросами русской истории (в частности, он даже выпустил в свет собственную версию авторства «Слова о полку Игореве»), был знаком и тесно общался с множеством людей, профессионально занимавшихся отечественной историей и историческим наследием. Среди тех, с кем он беседовал на эти темы, был и архитектор-реставратор Петр Дмитриевич Барановский, еще при жизни ставший легендой российской реставрации и общественного движения в защиту памятников старины. Воспоминания Чивилихина о совместной с Барановским поездке в Болдинский Троицкий монастырь были включены им в качестве отдельной главки в огромный роман-эссе «Память». Барановский, как свидетельствует Чивилихин, сам пригласил его съездить с ним в Болдино, «пообещав интересное».
В 1984 году ушли из жизни и Владимир Чивилихин, и Петр Барановский. Редакция «Памятников Отечества» сочла тогда своим долгом почтить их память публикацией в альманахе отрывка из чивилихинского романа-эссе, под заглавием «Болдинская поездка».
Владимир Чивилихин описывает, как они едут осенью с Барановским в «скрипучем фургоне» по Старой Смоленской дороге и так говорит о реставраторе: «Глава нашей маленькой экспедиции, которого я знаю уже много лет, но каждая встреча и даже каждый телефонный разговор с ним обязательно открывают мне что-то новое, расширяющее мои представления о жизни, истории, архитектуре, о великих трудах и горьком бессилии человека, уже не имеющего ни здоровья, ни времени, чтобы завершить начатое».
В Вязьме они с 85-летним Барановским, который уже практически почти ничего не видел из-за катаракты, поднимаются на леса реставрируемой трехшатровой Одигитриевской церкви, к самым куполам. Чивилихин записывает, что и как говорит Барановский рабочим, заметив изъяны в реставрации. Эти слова стоило бы и сегодня зачитывать реставраторам на объектах: «Вы не понимаете, что творите! Вы варвар! Вы губите великий памятник! Ребра шатров неровны, кирпич стандартный, да еще весь в трещинах. А это что? Что это, я спрашиваю? – Бетон, – слышится виноватый голос. – А тут должен быть кирпич! Опять трещины… Вы понимаете, что влага заполнит их, порвет кладку, бетон ваш выветрится и рассыплется… Слушайте, здесь должен лежать тесаный белый камень, а вы опять замазали раствором! И почему не дождались спецкирпича? Ведь шестьдесят тысяч рублей за него перечислено! Журавины сделаны не так, ниши не по проекту, подлинные арки растесаны. А «гуськи» – разве это «гуськи»? Думаете, леса сбросите и снизу никто не увидит ваших безобразий?»
Затем Чивилихин и Барановский едут дальше, в Болдино. Реставратор рассказывает писателю о том, как занимался изучением уникальных памятников Болдинского монастыря еще в 1920-е годы, как немцы взорвали монастырь, служивший орлотом партизанскому отряду. Рассказывает обо всей своей жизни: как занимался по поручению Ленина восстановлением поврежденных при подавлении белогвардейского мятежа памятников Ярославля, как был в 1930-е годы сослан в сибирский Мариинск за отказ обмерять перед сносом собор Василия Блаженного…
Путники приезжают в Болдинский монастырь, и Барановский карабкается на груду кирпичей на месте взорванного Троицкого собора: «Смотрит невидящими глазами вокруг, но у меня такое ощущение, что видит он все лучше других. Так оно и было», – записывает Владимир Чивилихин.
Ныне Троицкий собор, колокольня и Введенская трапезная церковь (жаль, что пока без шатра) в Болдинском монастыре восстановлены трудами ученика Барановского, реставратора Александра Пономарева. И этот ансамбль навеки останется огромным памятником нашему легендарному реставратору.
А для истории останется вот этот небольшой очерк писателя Владимира Чивилихина, содержание которого, конечно же, значительно шире описания одной поездки с Петром Барановским.
Прислушаемся, например, вот к этому отрывку из «Болдинской поездки:
«– Хорошо видите? – спросил Петр Дмитриевич, приостановившись на плотине.
– Да, – поперхнулся я.
– Они взорвали тут все! – крикнул он, и руки его, сжавшие набалдашник палки, побелели в суставах.
– Зачем? – растерянно спросил я, хотя хорошо знал, зачем фашисты планомерно и целенаправленно уничтожали памятники старины: затем, чтобы уничтожить этот предмет нашей национальной гордости, лишить нас исторической памяти, унизить презрением, запугать чудовищной аморальностью и даже обеднить в какой-то мере материально, потому что хорошо знали – мы все это будем когда-нибудь восстанавливать!»
Читатель, хотя бы немного знавший о судьбах национального культурного наследия в ХХ веке, не мог не подставить в эту бесспорную чивилихинскую формулу вместо фашистов – отечественных вандалов, чьими стараниями было уничтожено гораздо больше российских сокровищ – памятников истории и культуры, нежели от вражеских нашествий. И спросить самого себя: зачем, зачем они это делали? И как их следует называть?
На эти вопросы до сих пор нет, не дано четкого, однозначного и объясняющего все ответа. Очень может быть, что его и не существует. Но для того, чтобы попытаться его сформулировать, стоит перечитать «Болдинскую поездку» Владимира Чивилихина.
